«Модерновый»
Григорий Палама (о переводах А. Маркова и Р. Яшунского)
Прошла вторая неделя Великого Поста — и я уже думал, что
не будет у меня повода отметить это событие, вопреки чаяниям безумного Ромия, начавшего (после перевода отрывков Ильей Беем) свою
«интерпретацию» (здесь
и здесь) актов Собора
1351 г. (Сколь жаль мне православных верующих, вынужденных потреблять столь
низкосортный и несъедобный продукт из-за того, что РПЦ не интересуется наукой и
богословием!) Но не тут-то было. В честь праздника А. В. Марков выпустил свой «экспериментальный»
перевод фрагментов из 6-го антирритика свт. Григория Паламы против Акиндина. Вот этой-то публикации я и посвящу эту запись.
1. А. В. Марков является «научным редактором» сайта и интернет-журнала «Гефтер». С этим
сайтом раньше я сталкивался разве что по ссылке на публикацию А. С. Десницкого,
да еще попалась мне там видеозапись беседы прот. В. Шмалия о
богословии постмодерна. Собственно, публикация Маркова выполнена именно в
таком духе всяких «пост...». До того, насколько мне известно, о свт. Григории Паламе у Маркова
была лишь одна публикация с весьма характерным заголовком: «”Имя всякого имени превыше”. Язык Дионисия Ареопагита в
понимании Григория Паламы и Жака Деррида».
Почему Марков решил «взяться» за Паламу?
Разгадка проста, но известна немногим.
2. Марков закончил
классическое отделение МГУ в 1999 г. (его друг Д. А. Поспелов — в 2001), затем
какое-то время стажировался в Греции. Свою переводческую деятельность он решил
начать в 2000 г. с «Антирритиков против Акиндина» Григория Паламы. В то время выпускники кафедры классической
филологии по уровню образования, как правило (хотя бывали и исключения),
приближались (или немного превосходили) к гимназическому дореволюционному
уровню, так что для совершенствования в древних языках требовались еще годы
преподавания и начитки оригинальных текстов,
тренировок в переводах. Молодой человек, тем не менее, отважно взялся за не
очень легкий текст Паламы и перевел его полностью.
Этот перевод остался неизданным.
3. Когда я решил в 2002 г. взяться за перевод этого
произведения, я не знал о переводе Маркова. Однако спустя какое-то время этот
перевод был вручен мне Д. А. Поспеловым. Взглянув на него, я понял, что место
этому «шедевру» в корзине. Тем не менее Марков, узнав, что я видел перевод,
попытался агитировать меня подредактировать его опус
и указать соавтором (с соответственными авторскими правами!). После моего
категорического отказа, который я сопроводил образцом собственного перевода,
Марков не согласился с моим мнением и послал мне файл, в котором в две колонки
расположил свой перевод и мой. (Переписка с Марковым у меня сохранилась, это
2003–2004 гг.) По его мнению, различие было не столь кардинальным. Сегодня я
решил последовать примеру Маркова и предоставить читателям возможность самим
судить о качестве и уровне перевода Маркова. В таблице 1 первая колонка —
перевод Маркова, вторая — мой.
4. Через несколько лет я издал свой перевод первых
двух антирритиков. Вскоре вышел и полный перевод их,
выполненный Р. Яшунским (несколько лет назад этот
бывший бармен, написавший зажигательные мемуары о своей бурной молодости, а
потом старостильный епископ, то ли сложил с себя
полномочия, то ли вообще снял сан). Когда я писал рецензию на первый том
переводов Р. Яшунским сочинений Паламы, я высказал основные претензии, а потому после
выхода очередного тома с Антирритиками не стал писать
новой рецензии, поскольку замечания оставались теми же, и не стал сверять весь
текст, но посмотрел лишь ту часть, что перевел сам. Мне показалось, что различие
между переводами моим и Яшунского значительное и что
если Яшунский и пользовался моим переводом, то скрыл
это весьма искусно (см. таблицу
1, колонки 2 и 3). Перевод Маркова тогда я не смог отыскать ни на своем
компьютере, ни в архивах.
5. Выход «экспериментального перевода» Маркова
заставил меня вернуться к вопросу о переводе Яшунским
антирритиков, поскольку мне стало интересно, в какой
мере изданный на Гефтере текст сопоставим с ранней
версией Маркова. Только найдя один из своих очень старых ноутбуков, который
оказался все еще в рабочем состоянии, я смог наконец обрести файл с переводом
Маркова, сделанным в 2000 г. В результате я составил две таблицы. В первой помещены переводы
(начало 1-го антирритика) Маркова, мой и Яшунского. Сравнение переводов приводит к выводу,
сделанному мной ранее: все переводы сильно отличаются друг от друга. Однако таблица 2 (начало 6-го антирритика, которое и издал в Гефтере
Марков) заставила меня пересмотреть и скорректировать свой вывод.
5.1. Из таблицы 2 следует с несомненностью, что Р. Яшунский весьма активно использовал перевод Маркова.
Некоторые совпадения я выделил полужирно
(в колонках 1 и 2). К чести Яшунского следует
заметить, что он, пользуясь, как я предполагаю, собственным здравым смыслом и
новогреческим парафразом, в большинстве случаев убрал все глупости Маркова,
использовав — к сожалению! — все же часто стилистику Маркова. Я бы не назвал
перевод Яшунского редакцией перевода Маркова в полном
смысле этого слова, поскольку изменения весьма значительны, однако и вполне
независимым переводом версию Яшунского назвать
нельзя. Однако следует отметить, что в самом издании Яшунского
(Антирритики, 2010) переводчик ни единым словом не
упоминает о Маркове (не говоря уже о соавторстве). Лишь на последней странице
есть странная аннотация: «Редакция выражает искреннюю благодарность Д. А.
Поспелову и А. В. Маркову за помощь, оказанную ими в переводе». Кто такая
«редакция», не вполне ясно: «главный редактор» — иконописец и богослов-самоучка
Киприан Шахбазян; «редактор
перевода О. А. Родионов» (хороший специалист, которому должно быть стыдно за
участие в этом проекте), «редактор М. А. Шахбазян».
Но из этой аннотации становится ясным, что Д. А. Поспелов переправил Р. Яшунскому (и, возможно, О. Родионову) этот пресловутый
старый перевод Маркова, которым Яшунский и
воспользовался.
Сравнение переводов Маркова и Яшунского
в 6-м антирритике показывает, что отличие версии Яшунского от варианта Маркова в первых двух антирритиках можно объяснить смысловой правкой, следующей
моему переводу, но старательно скрытой стилистически.
(Справедливости ради замечу, что последний вышедший перевод
Р. Яшунского — третий том «Истории» Никифора Григоры — с точки зрения русской стилистки оставляет уже
более (хотя и не до конца) благоприятное впечатление.)
5.2. Из таблицы
2 следуют и другие выводы, относящиеся уже к переводу Маркова. Во-первых,
ясно, что Марков очень сильно исправил свой первый вариант, но не отказался от
него полностью. Во-вторых, Марков минимально пользовался переводом Яшунского. В итоге в переводе Маркова остались многие благоглупости,
вычищенные Яшунским (некоторые из них я выделил
красным цветом). Вторая версия перевода Маркова, при кошмарной стилистике,
грешит многочисленными ошибками и неточностями, не выделенными мной пропусками
текста. Читатель может сам убедиться в этом, сравнив перевод Маркова с
переводом Яшунского: в подавляющем большинстве
случаев расхождения будут не в пользу Маркова.
6. Присмотримся после всего вышесказанного к самой
фигуре переводчика.
6.1. А. В. Марков —
доктор (!) филологических (!!) наук, защитился единогласно (!) в РГГУ в 2014 г.
Работал в МИСиС (!), МГПУ, Академии туризма (!),
работает в РАНХиГС и в ИМК МГУ, на кафедре кино и
современного искусства РГГУ. Проходил повышение квалификации по культурологии (2005) и экономике управления (!) (2010).
Занимался всем на свете от античности до: «Введение в византийское богословие;
Логика; Теория современных медиа; Основы рекламы;
Современная зарубежная реклама; Маркетинг; Интегрированные маркетинговые
коммуникации; Культура делового общения; Медиапланирование;
Менеджмент некоммерческих организаций; Информационные технологии в бизнесе;
Междисциплинарные подходы в современной теории искусства» и т. д., и т. п.
Участник кучи (более 100 !) конференций, исполнитель многих грантов... Названия
некоторых его статей: Грамматика и власть: о ренессансном контексте
деятельности Максима Грека; Философская дискуссия как парадигма политической
реформы в поздней Византии: Георгий Схоларий против Гемиста Плифона; Георг Зиммель: оживающая мода; Свобода как предмет поэтики; Сетература: место сборки; Августин и Деррида:
к экстатической социальности; и т. д.
Итак, перед нами — типичный современный псевдоученый, который в «тренде» современного научного
нигилизма и пофигизма может писать обо всем что
угодно, на самом деле мало что понимая в предмете и не обладая необходимой
квалификацией. В полном отсутствии, например, элементарных богословских
познаний можно убедиться хотя бы вот из этой старой дискуссии М. М. Бернацкого с А. В.
Марковым: степень некомпетентности Маркова (в ЖЖ он выступает под ником 
orbilius_junior) просто зашкаливает.
6.2. Чем вызвана реанимация «паламитского
скелета», столь долго лежавшего в шкафу А. В. Макрова,
помимо дня памяти святителя?
Видимо, неудавшиеся лавры антиковеда
и богослова, переводчика с древнегреческого не дают доктору почивать спокойно.
И вот Марков выдает нам постмодерново-препарированного
Паламу по причинам, которые объясняются в предисловии к публикации — столь же
путаном, как и сам перевод.
Марков представляет-де нам «экспериментальный
перевод», отражающий «перформативность слов Паламы». Антирритики Паламы, являются, якобы, «постановкой» с «ролями». Видимо,
именно для этого Марков вставляет в свой перевод слова «уже поставленное на сцене», отсутствующие в
оригинале?! Утверждение Маркова, что, будто бы, «из имеющихся переводов [моего
и Яшунского. — А.
Д.] никак не видно, что перед нами выдающийся реформатор риторики,
сопоставимый с Петраркой и флорентийскими платониками для европейской
культуры», не соответствует действительности. На мой взгляд, наиболее
риторическим является самое раннее сочинение Паламы —
«Житие Петра Афонского». Стиль прочих сочинений Паламы
— тяжелый (хотя и не в высшей степени сравнительно с другими византийскими
авторами), без особых риторических украшений. Ну и к слову сказать, если Марков
считает, что его ужасный с точки зрения русского языка перевод — выдающийся
образчик риторики, мне остается только развести руками.
В названии перевода Марков представляет Антирритики Паламы как «тюремные
записи», а в предисловии пишет о якобы неточных цитатах у Паламы
именно из-за отсутствия доступа к первоисточникам. При этом переводчик не
утруждает себя привести хронологию тюремных (или монастырских) заключений Паламы и указать даты создания Антирритиков. Марков не видит (вернее, изо всех сил не
желает видеть), что почти все святоотеческие цитаты у
Паламы, кроме взятых из сочинений якобы самого Акиндина, вполне точные (не считая намеренных пропусков, искажений и внеконтекстуального
прочтения).
7. В заключение приведу цитату из предисловия А. В.
Маркова: «Так что цель перевода этого отрывка — сделать св. Григория Паламу фактом современной русской литературы». Прискорбно
осознавать, что современные переводчики не только не утруждают себя изучением
исторической эпохи и обстоятельств создания переводимых ими сочинений, не
проводят хотя бы минимальной научно-исследовательской работы при переводе,
но элементарно не владеют в должной мере
не только языком оригинала, но и своим родным языком (либо весьма старательно и
специально корежат последний). Я надеюсь, что А. В. Марков впредь будет
тренироваться в «постмодерне» на современном искусстве и литературе и оставит в
покое уже давно, если не изначально, истлевший и протухший скелет, выкинув его
на помойку или навесив на шкаф тяжелый замок и выбросив ключ. Хотя бы из
почтения к святителю Григорию Паламе, не заслужившему
такого обращения и таких «экспериментов» со своими сочинениями, и хотя бы из
элементарного уважения к читателям и многострадальному русскому языку.
А. Г. Дунаев
15 марта 2017 г.