На главную страницу

© М. Ю. Реутин, 2017. Любая полная или частичная перепечатка без ссылки на данную страницу запрещена.

На конец 2017 г. запланирован выход издания: Элизабет Штагель. Житие сестер обители Тёсс / Пер. со свн. и лат. яз., сопр. статьи и коммент. М. Ю. Реутина. М.: Ладомир, 2017. 35 а. л. (Серия «Литературные памятники»)

Кроме сочинения духовной дочери Г. Сузо Элизабет Штагель (Винтертур) издание включает в себя (в Дополнениях ч. I) произведения Кристины Эбнер («Книжица о непосильном бремени благодати»), Адельхайд Лангманн («Откровения», Нюрнберг) и Маргарет Эбнер («Откровения», Диллинген, верхн. Дунай), а также (в Дополнениях ч. II) одно из посланий бегинки Крестины из Штоммельна (Кёльн) Петру Датчанину и избранные главы «Жизни и откровений» венской бегинки Агнес Бланнбекин. Кроме последнего, все тексты переведены в полном объеме. Приложения включают в себя две статьи: «Женская мистика средневековой Европы (краткий очерк)» (8 а. л.), «“Распятая возлюбленная распятого Сына”: откровения цюрихской визионерки Элбет фон Ойе» (3 а. л.). Вторая статья написана на основании уникального документа: рукописи RH 159 городской библиотеки Цюриха — не подвергавшегося никакой редактуре автографа. Переводы снабжены пространными примечаниями.

Обращаем особое внимание, что предлагаемые ниже читателям выдержки из книги не прошли окончательную стилистическую правку.

I. ЭЛИЗАБЕТ ШТАГЕЛЬ. ЖИТИЕ СЕСТЕР ОБИТЕЛИ ТЁСС

(Винтертур, монастырь Тёсс, ок. 1350 г.)

Das Leben der Schwestern zu Töß, beschrieben von Elsbet Stagel samt der Vorrede von Johannes Meier und dem Leben der Prinzessin Elisabet von Ungarn / Hrsg. von F. Vetter, Brl.: Weidmannsche Buchhandlung, 1906.

О блаженной сестре Бели из Либенберга

Была у нас также сестра весьма святой жизни, которую звали Бели из Либенберга. Она была вдовой, когда ушла в монастырь, и была при жизни супруга совсем мирским человеком. И вот, случилось, что супруг ее помер. Она очень страдала, ибо он находился под отлучением, и его не могли предать земле, но поместили в особом хранилище. Она же всякий день ходила к нему и целыми днями сидела при нем, пока не прочла весь псалтирь. И как-то раз она увидала, что из гроба вываливается целая куча червей. Это на нее так сильно подействовало, что она подумала: «Увы, во что же превратилось все твое упование»? И твердо положила в сердце своем, что больше никогда не вернется в сей мир.

О блаженной сестре Адельхайд из Фрауенберга

Прежде всего, она во всякое время испытывала великую любовь и благоговение к детству нашего Господа и благоговейно предлагала себя нашей Владычице в помощь по уходу за Ним, своим единственным Возлюбленным. Сердечным, исполненным любовью желанием она пламенно стремилась к тому, чтобы все ее тело было истерзано во имя служения сладкому Чаду. Ей хотелось, чтобы с нее была стянута кожа — нашему Господу на пеленочки, а ее жилы стали бы нитками — на распашонку Ему; она желала, чтобы ее костный мозг был растолчен в порошок — Ему для хлебного мякиша, и хотела, чтобы кровь ее была излита — Ему для купания, чтобы ее кости были сожжены — Ему для огня. Еще ей страстно хотелось, чтобы вся ее плоть была изъедена за всех согрешивших, она томилась сердечной тоской оттого, что уж очень желала, чтобы ей досталась хотя бы капелька молока, которая капнула, когда Владычица наша кормила нашего Господа.

II. КРИСТИНА ЭБНЕР. МОНАХИНИ ИЗ ЭНГЕЛЬТАЛЯ,

КНИЖИЦА О НЕПОСИЛЬНОМ БРЕМЕНИ БЛАГОДАТИ

(Нюрнберг, монастырь Энгельталь, 40-е гг. XIV в.)

Der Nonne von Engelthal Büchlein von der genaden uberlast / Hrsg. von K. Schröder. Tübingen: H. Laupp, 1871.

[О сестре Альхайт фон Трохау]

Однажды должны были взвешивать мак, а она залезла в мерную чашу. Когда же брат велел ей выбираться наружу, она отвечала: «Не хочу вылезать, ибо вижу рядом Господа моего Иисуса Христа. Хочешь? Полезай-ка ко мне. Он такой милый; тебе, как и мне, будет на Него приятно взглянуть». Брат немного помедлил и снова сказал: «Мне нужна мерная чаша»! Она же в ответ: «Конрад, оставь свой гнев, я не вылезу, пока Он здесь у меня. Хочешь, залезай к нам вовнутрь. Я знаю точно: будь тебе так же хорошо, как мне, ты ни за что бы не вылез»! Вдруг брат воспламенился любовью, так что, разразившись плачем и воплями, бросился через ворота наружу, она же оставалась в благодати довольно долгое время, а потом вылезла.

[О сестре Анне Нюрнбергской]

Одну из сестер звали Анне Фортлин фон Нюрнберг <...> Немного спустя, в Христовую ночь после заутрени, она простерлась пред алтарем и видела, как на жестком сене лежит милый Ребеночек. Его нежное тельце было так изъязвлено, что на Нем виднелись красные раны. И вновь была она как-то раз на молитве и опять увидала Его в нежном младенчестве. Он был одет уже в платьице, и Он так мило играл перед нею. От любви ее сердце так распалилось, что она подумала в себе: «Если бы я Тебя получила, то съела бы Тебя от горячей любви»! А Ребеночек этак упрямо взглянул на нее и ответил на ее мысли, сказав: «Так Я не дам Себя съесть»! И Он отверз ее сокровенное разуменье и дал ей понять, что сказанным намекает на святость причастия.

III. АДЕЛЬХАЙД ЛАНГМАНН «ОТКРОВЕНИЯ»

(Нюрнберг, монастырь Энгельталь, между 1330—1350 гг.)

Die Offenbarungen der Adelheid Langmann, Klosterfrau zu Engelthal / Hrsg. von Ph. Strauch. Strassburg; L.: Karl J. Trübner, Trübner & Comp., 1878.

[Знакомство с Женихом]

Как-то раз на Рождество, когда в день Христов она принимала нашего Господа, гостия так плотно прилипла к ее к небу, что она никак не могла проглотить тело Господне. И хотя она его запила, ей это не помогло. Тогда она подумала про себя: «Милостивый Господи, что же я сотворила против Твоей благосклонности?» И вот из уст ее к ней заговорил сам Господь: «Ничего против Меня ты не сделала. Но ты Мне должна клятвенно обещать, что поступишь в монастырь Энгельталь, и проглотишь Меня». Она же сказала: «Господи, я не сделаю этого, ибо слишком слаба и не сумею вынести жизни, полной лишений». Господь наш ответил: «Тогда не проглотишь Меня». Она размыслила в себе: надо бы рассказать об этом священнику, не поможет ли он. Но на ее помышления наш Господь отвечал и сказал: «Ни священнослужитель, ни один человек из собравшихся в храме не поможет тебе Меня проглотить без сего обещания». Ей пришло в голову пообещать Ему это, а священник потом пусть разрешит ее от обета как принесенного по принуждению. И опять на ее помыслы Господь отвечал и сказал: «Нет воли Моей на сие. Желаю, чтобы ты Мне поклялась и, хоть померла, но исполнила клятву свою». Ну, она и решилась: «Господи, клянусь Тебе в этом, если даже мне предстоит умереть», и тотчас проглотила Его. Она прорекла: «Нынче, Господи, я вручила Тебе волю мою и мою юную жизнь. Буду ль блаженна в обители сей?» Он отвечал: «Воистину [будешь], ибо никогда не оставлю тебя и избавлю тебя от всяких скорбей, выпавших на долю тебе, сотворю тебе благо, как и всем, возлюбленным Мною, и ни за что не отступлю от тебя». С этих пор наш Господь отнял у нее все преходящее, и ей было воистину радостно уйти в монастырь. Лишь горевала она от всего сердца о друзьях своих, что их придется оставить.

[Сватовство]

В воскресение перед Рождеством, когда конвент сидел за вечерней трапезой, начало смеркаться, и нужно было зажигать огни. Тогда сия сестра подумала про себя: «Ах, Господи, так обычно делают на свадьбу: когда темнеет, возжигают свечи. А кто же ныне невеста?» И подумала дальше: «Сделал бы Ты ради Своей благостыни, чтобы я ею была»! Тут перед ней зажгли свечку, и ее осенило: «Благо мне! Невеста-то — я». И вот, к ней подошел наш Господь и наделил ее таким благом, что она едва сумела подняться из-за стола, и ее пришлось отвести в келью. Из нее вырвался громкий смех, она принялась беседовать с Господом нашим. Благодаря Ему ей было хорошо на душе. Сие продолжалось до утрени. Он стал ее благодетелем, одарив такой радостью, что она позабыла обо всех бедах, когда-либо случившихся с нею. Она вконец обессилела и не могла произнести ни единого слова.

<...> Господь наш изрек: «Поскольку ты хотела от Меня отделиться, чтобы избежать раздраженья людей, но все же осталась на месте, Я дам тебе столь великое благо, как если бы ты прочла для Меня шестьдесят раз Псалтирь. Ныне возьму тебя в жены, дабы никогда впредь не разлучаться с тобою, и явлю тебе всякую верность, какую один из любящих являет другому. Нынче женюсь на тебе, чтобы неизменно быть при тебе и делать все то, что ты пожелаешь. Препоручу тебя Моей Матери и святым, пускай они творят с тобой благо». Тут к ней обратилась любезная наша Владычица: «Радуйся, милое чадо мое, я сотворю тебе благо». Сестра отвечала: «Ах, любезная Госпожа, не поступай со мной так, как поступает злая свекровь со своею невесткой». Владычица же наша сказала: «Не буду с тобой поступать, как злая свекровь со своею невесткой, а буду заботиться о тебе, как любящая мать о дитяти. И, ежели Сын мой на тебя осерчает, то я Его [с тобой] примирю». Наш Господь произнес: «Проси у Меня, чего только желаешь, и Я дам тебе это». Сестра же ответила: «Ты, Господи, знаешь: когда какой-нибудь властелин живет в замке и празднует свадьбу, у него имеется право освободить всех заключенных. А Ты — Владыка над всеми владыками, будь же милостив ко всем заключенным». Господь наш сказал: «Проси у Меня, чего тебе хочется. Если даже попросишь все души, что обитают в чистилище, Я отдам их тебе». Она отвечала: «Дай мне, Господи, Сам, молодые невесты не любят упрашивать. Им даруют, а они то принимают». Он произнес: «Возьми себе шестьдесят тысяч душ и столько же грешников, коих Я хочу обратить, и столько же праведников, коих хочу укрепить».

[Concubium spirituale]

Когда она услышала, как рассказывают о Его красоте, ее силы окрепли, и в веселии она приблизилась к месту, где проживал ее Господь и Возлюбленный. Все врата для них были открыты. Радуясь, они вошли в город (Небесный Иерусалим. — М.Р.). Он был настолько велик, что было невидно, где он завершается. Все [его] улицы были из чистого золота. Он был также высок, и крыш над ним не было видно. Город был весь осиян солнечным светом. Сей свет составлял его крышу. Там она увидела ложе, обитое бархатом зеленого цвета, девы уложили ее на него. Лежа на нем, узрела она, как приближается ее Господин. О, сколь же прекрасен Он был! Сколько бы ни слышала я о Его красоте, Он был в тысячу раз прекрасней. Его лик озарялся сиянием, и это сияние превосходило собой всякий свет, осиявший собой оный город. Он подошел ко мне, Его красота просветила мне сердце и прошла сквозь все мои члены. За ним следовало все, что имелось в Царстве Небесном и царстве земном, небесная Матерь Мария шла рядом с Ним ближе других. И те, что служили Ему усерднейшим образом, следовали в ближайшем Его окружении. <...> Господь приблизился к ложу. Во всей Своей чудной красе Он встал на колени пред ложем, и лик Его обратился к лицу моему. Я продолжала смотреть на Него. Он был настолько прекрасен, что я не могла этого вынести. Мне стало казаться, что душа моя вот-вот растает от неподдельной любви. Он прорек: «Возлюбленная Моя». С этими словами, сладостно истекшими из Его уст, Он втянул мою несчастную грешную душу в Свое Божество. Мне нечего больше сказать об этом видении, кроме того, что оно началось после вечерней молитвы и продлилось до следующего дня, когда закончилась месса. И когда я вновь вернулась в себя, то даже не могла прочесть «Ave Maria» из-за непомерной любви в сердце моем.

IV. МАРГАРЕТ ЭБНЕР. ОТКРОВЕНИЯ

(Диллинген на Дунае, монастырь Мария Мединген, 1344—1351 гг.)

Margaretha Ebner und Heinrich von Nördlingen. Ein Beitrag zur Geschichte der deutschen Mystik // Hrsg. von Ph. Strauch. Freiburg in Br.; Tübingen: Akademische Verlagsbuchhandlung von J.C.B. Mohr, 1882.

[Крики]

Item в четверг после этого, перед самой заутреней, ко мне вновь возвратились громкие крики до полудня целых шесть раз, и так же часто долгая речь тем же образом, как я писала про среду. А до вечерней молитвы приходило по одному крику и по две речи, а потом во время первого сна опять один громкий крик да четыре речи, и затем ближе к полуночи — громкие вопли и двукратная речь. При этих криках ко мне пришла столь удивительная хрипота, так что у меня, не знаю уж как, голос исчезал в сердце и не мог раздаваться вовне в полную силу.

[Младенец-Христос]

В день святого Стефана подал Господь мой мне дар, желанный и для меня вожделенный. Из Вены мне было послана чудное изображение. Оно представляла Иисуса в колыбели, ему служили четыре ангела из золота. Сего Младенца я видела однажды ночью во сне: Он весело и весьма живо играл в колыбели. Я сказал Ему: «Почему Ты не ведешь себя паинькой, не дашь мне поспать? Я ведь изрядно Тебе помолилась». А Младенец сказал: «Не хочу дать тебе спать, забери Меня к себе». Я взяла Его, полная томления и радости, из яслей и поставила себе на колени. Какой Он был миленький! Я сказала Ему: «Поцелуй меня, и тогда я забуду, что Ты у меня отнял покой». И вот Он прильнул ко мне, обнял меня Своими ручонками и принялся меня целовать. Потом мне захотелось у Него кое-что разузнать касательно святого обрезания. Но Он мне ничего не открыл. От оного видения получила я изрядную благодать и великую сладость.

У меня есть фигурка Младенца-Господа нашего в колыбели. Я бываю сильно увлечена моим Господом, с великой сладостью, радостью, любовью, и Его благостной просьбой, а также тем, что мне моим Господом говорится: «Если Меня не станешь сосать, то Я у тебя Себя отыму, и ты весьма возлюбишь Меня». Я беру фигурку из колыбели, возлагаю ее с сугубым весельем и с наслаждением на мое обнаженное сердце и чувствую сладчайшую благодать от присутствия Божия. И меня берет удивление, как наша возлюбленная Госпожа могла выносить постоянное присутствие Бога. Тогда мне дается ответ неложными словесами ангела Гавриила: «Spiritus Sanctus supervenit in te». Но мое удовольствие и блаженство в сосании — что я очищаюсь из Его чистого человечества и возжигаюсь из Него Его жаркой любовью, проливаюсь насквозь Его присутствием и Его сладкою благодатью, что тем самым увлекаюсь в истинное наслаждение Его божественной сущности, вкупе со всеми любящими душами, жившими в истине.

[Имя Иисусово, избранные фрагменты]

И вот как-то раз в пятницу ночью я была средь могил, а потом с немалою сладостностью отправилась в хор. Благоухание окружало меня и прошло через самое сердце во все мои члены. И имя «Jhesus Cristus» мне было дано с такой силой, что ни на что остальное я не могла даже взирать, и было со мной, что я как бы предстою перед Ним.

Сладостное имя «Иисус Христос» было мне сообщено с такой великой страстью Его любви, что я не могла молиться, разве что той бурной речью, каковая мне таинственным образом была сообщена божественной силою Бога и каковой я была неспособна противиться. Я даже не знаю, что мне об этом писать, кроме того, что имя «Иисус Христос» возникало вновь и вновь в этой речи. Речь продолжалась до первого часа, и я не могла делать ничего другого. Но потом я умолкла.

В то время со мною также часто случалось, да и нередко случается ныне, что по ночам меня уловляла столь могучая Божия благодать, что у меня не оставалось никаких внешних сил, да и себя я едва помнила. Внутри же ощущала я великую сладость, несказанную благодать и подлинное присутствие Бога в душе. И сие запечатлевалось во мне вкупе со сладостным именем Иисуса Христа. Я столь часто его повторяла, что бывшие подле меня и считавшие, уверяли, что я порой произносила «Иисусе Христе» более тысячи раз. У меня не было никаких сил перестать, пока на то не было соизволения Божия.

Особенно в день Нового года явилось мне в сердце возвышенное струящееся имя «Иисус Христос» со сладостной силой и понуждало меня упоминать имя Иисуса Христа в моих Paternoster при каждом из пожеланий.

В это время я не могла ни молиться, ни вычитывать дневные часы, и не могла направлять мое созерцание и мои помыслы на страсти нашего Господа. Однако имя «Иисус Христос» давалось мне с силой, и я его усердно выкрикивала со сладостным умилением сердца.

Я лежала в полном бессилии и внешне в глубоком молчании, так что не могла помолиться. Однако внутренне я сохраняла в сугубой радости и сладком веселье в сердце моем имя Иисуса Христа, будучи столь сильно им обременена и уловлена, что не хотела никого терпеть возле себя и ужасалась, когда ко мне приходили, — и все это из-за сильных дел Господа моего Иисуса Христа в душе моей. Ибо, если я могу его стяжать, то у меня нет ни в чем недостатка. А если оно закрывается от меня, то я бедна, скорбна и лишена всякой радости. Воистину, я воспринимаю сие так, что сладостное имя «Иисус Христос» имеет особое место в сердце моем, которое Он Сам во мне приготавливает в Своей благодати, когда милосердно запечатлевается в сокровенном моего сердца <...>, особым образом и в новой благодати внутреннего прикосновения. Если я ложусь на оное место или касаюсь руками его либо кладу на него что-нибудь или надавливаю, то ощущаю сладкую благодать. Она проходит у меня через все члены и так сильно вторгается в сердце, что я едва могу перевести дыхание, и сладостный вкус подымается у меня через горло в уста. <...> Тем самым мне в сердце было впечатлено сладостное имя Иисуса Христа. Оно заполнило его могучей силой и с властью заняло в нем свое место.

Сей прорыв у меня отнял сердце, как случилось и тогда, когда имя «Иисус Христос» было мощно запечатлено в моем сердце с новою благодатью и сверхсладостным восприятием Его присутствия, каковое открывалось в этом имени и каковое я потом долго чувствовала, будучи не в силах думать о чем-то другом, что я до того видела либо слышала.

Я носила в себе имя Иисуса Христа силой любви и чувствовала от него дивный, сладостный вкус, каковой подымался во мне.

Тогда посмотрела я вспять, увидала, что меня кто-то ждет, и испугалась тому, но великая благодать сей страх не впустила. Я же приблизилась к сосуду с освященной водою и узрела за стульями многих людей, и все были в белом. Мне захотелось обрызгать их из сосуда и понять, в чем заключалась их воля. Они же бросились мне навстречу с великою радостью, а я была очень этому рада и подумала про себя, скажу-ка «Иисус Христос», чтоб посмотреть, как-то они примут сие имя. И изрекла: «Иисус Христос». Тут они пали все на колена и, исполнившись желания, принялись вслед за мной повторять: «Иисус Христос». Из-за этого я обрела столь великую радость и благодать, что запела сладкое имя «Jesum Christum», и они мне последовали. А я предложила: «Давайте потанцуем». Они в ответ: «Станем танцевать, есть и пить друг с другом».

[Казнь]

А до этого, летом, случилась одна история, достойная сожаления. Одна жена из деревни Мединген, явилась, по наущению лукавого супостата и по причине извращенности ее христианского сердца, в одну из наших церквей в Штеттене, где наша Владычица особенно милостива. Она взяла две неосвященные облатки из ларца и отнесла свою добычу в город, лежащий неподалеку от нашего монастыря. Сей называется Лауинген. Там она предложила евреям купить облатки либо взять их в залог и дать ей взаймы несколько пфеннигов. Это заметила одна жена-христианка. И хотя еврей не хотел ничего давать за облатки, она пожаловалась на ту жену в суд, и тот постановил ее схватить. Когда жена была приговорена к смерти, у нее из чрева прежде вырезали ребенка. Он был крещен, а она сожжена. Посему я была в великой печали из-за бесчестия, нанесенного Богу, так что даже не могла смотреть из окна, подле которого молилась, в сторону города, где такое случилось. Целое лето я не могла ни слышать, ни говорить об этом. Также не могла терпеть, если кто-то жалел сию женщину, ибо думала, что тот, чьего милого друга так обесчестили, не может сочувствовать тому, кто его обесчестил. Как бы часто ни старалась, я никак не могла за нее заступиться пред Богом.

V. КРИСТИНА ШТОММЕЛЬНСКАЯ. ПОСЛАНИЕ ПЕТРУ ДАКИЙСКОМУ (VII)

(фрагменты)

(Штоммельн / Кёльн, по Рождестве 1269 г.)

Petrus de Dacia. Vita Christinae Stumbelensis / Ed. J. Paulson. (Nachdruck der Ausgabe Göteborg 1896.) Fr. am M.; Bern; N. Y.: Verlag Peter Lang, 1985.

Вы справляетесь о выпавших мне на долю напастях, о которых охотно хотели бы знать. Знайте же, что пред Всеми святыми у меня целых четырнадцать дней было особое искушение. Мне вдруг показалось, что я совершаю все мои славословия во имя некоего демона. Сие страдание для меня было чрезмерно большим. Все, что я говорила, говорил также и демон. Вы знаете ведь, сколь обычно сильны у меня искушения. При возношении Даров я не сумела узреть тела Господня. Пред моими очами явился демон и произнес: «Погляди! Видишь, твой Бог — это я?!» И едва я хотела преклонить колена свои, он так сильно ударил меня ими об пол, что я не могла сойти с того места. В среду пред праздником, когда я была в храме, он явился, вышвырнул две селедки из миски, нагадил в последнюю, закинул ее с нечистотами к одной бегинке в затвор и запачкал его. А еще сказал, что стащил у другой старой бегинки, которая меня недолюбливала, из кельи внутри бегинажа десять кёльнских шиллингов и бросил их в выгребную яму у доминиканцев. Эта бегинка потом обнаружила, что так оно и случилось. В ту ночь я осталась с моим отцом и моими друзьями во храме. Ночью демон переломал мне все члены и стянул у меня с ноги туфлю. Сию туфлю он затем швырнул, так что это можно было увидеть, в доме моего отца в голову одному из служителей. Он с таким грохотом проломил одно из окошек внутрь дома, что мой брат из-за этого чуть было не лишился рассудка. Когда я однажды молилась, он поранил меня железкой у носа, и оттуда закапала кровь. В канун Всех святых он покинул с великим шумом и повсюду гадя келью в присутствии Хиллы из Ингедорфа и [нескольких] затворниц. Пред ушами этих присутствующих он назвал свое имя: «Берлабам», а затем исчез. В день Всех святых я осталась вовсе без утешения от Бога, да и потом нечасто его удостаивалась.

Начиная с этого времени даже до Рождества мне постоянно приходилось страдать, чего в прежние годы никогда не случалось. Сие страдание состояло вот в чем: в сердце моем восходили без перерыва мысли о Боге, что Он устроен-де так, как любой другой муж. (Об этой напасти не должен знать ни один человек, кроме Вас.) Из таких помыслов затем возникали иные. Так, например, мне пришло в голову, что мой небесный Возлюбленный меня не достоин, хотя оное мне было крайне противно и невероятно томило меня. Демон хотел, чтобы сердце мое прокляло Бога и поругалось над Его святым именем. Многие лица, а между ними и некоторые из Ваших собратьев, слышали позже, как демон вещал из моих уст воушию всех против Бога. Тем самым мой небесный Жених, оказавший мне так много добра, сделался для меня предметом неприязни, как бы тем, кто ненавидит других. Противясь сему, я страдала — да так, что кровь у меня изливалась из уст и из носа. То же случалось со мной при причастии. Сколь велика была моя скорбь из-за этого, Вы можете представить себе. Я на это Вам жалуюсь, ибо Вы преданы мне, и без конца сокрушаюсь, когда вспоминаю о том, что случилось со мною и небесным моим Женихом. Всякое утешение и наслаждение вдруг стало для меня сплошною печалью. <...>

Касательно моих внешних страданий я сообщаю Вам следующее. Сразу после первого воскресения Адвента явился демон, так сокрушая двери, ведущие в дом, что все, кто в нем был, начали думать, что дом вот-вот рухнет. Он принес с собой голову мертвеца и принялся ею швыряться туда и сюда, страшно смотря на меня из ее отверстий для глаз. Потом он бросил сей череп Гертруде, сестре нашего священника, в голову, а также нашему работнику в бок, закрепил его на шее работника и, наконец, оставил у нас. Почти весь приход дивился сему. Затем он многократно бросал ужасными камнями отцу моему в голову и нанес ему пару ран на руке. Сестре же священника Гертруде сильно поранил лоб. Одна еврейка, как раз пришедшая к нам, демона совсем не боялась и говорила, что он не осмелится к ней подступиться. Так вот, он метнул ей в голову камень огромных размеров. Что демон изранил многих людей, среди них стоявших подле меня, причинило мне немалую скорбь. Впоследствии он метнул большой камень меж двумя братьями-проповедниками, Генрихом из Бедбурга и Николаем. Приору из Браувайлера зубами нанес на руке XI ран. Еще причинил тяжкую рану брату Иоанну из Муффендорфа, укусил за руку священника и другого монаха V раз, одну бегинку из Браувайлера и, наконец, Адольфа, Вашего сына, школяра господина декана Кёльнского собора.

Потом он принялся за меня. Швырял камнями мне в голову и четырежды ранил; шесть раз бросал меня на колена и поранил один раз, а затем нанес пять ран на спине. Одну рану процарапал на колене черепком от кувшина и угодил четырехфунтовым булыжником мне между плеч, так что меня начало тошнить кровью, наконец, стал метать разные камни пяти разновидностей и кости животных. Пять раз на глазах у детей он стягивал мне веревкой пальцы и голени так крепко, что они кровоточили. Пальцы же на ногах сдавил, словно железной ладонью, да так, что из-под ногтей засочилась кровь. Стиснув руку мою, он ее вывихнул. Но особая пытка, продолжавшаяся в течение всего этого времени, состояла в том, что демон нанес мне зубами бесчисленное множество ран на спине, а потом вновь и вновь впивался в эти самые раны, пока из боков и спины не брызнула кровь. Удивительным образом он обкусал мне и ноги, причем оба ряда зубов встречались у меня друг с другом под кожей. Широко отворив пасть, он повторял укусы в щиколотки и икры. Всякий, кто видел, как из них бежала кровь, не сумел удержаться от слез.

На последней неделе он притащил ободранную кошку, запихнул мне ее в рот и оставил торчать, на следующий день запихнул мне в уста кошачью голову; сии стали так кровоточить, что стоявшие кругом увидали, как из них капала кровь. Он запихивал в рот мне куски мяса павших животных. Своими ногами вдавил меня в кресло, так что никто не мог его с меня снять. В присутствии братии подпалил на спине верхнее платье и оставил лишь малый лоскут вокруг шеи. Да и нательное платье тоже сжег и порвал. Мою лучшую нижнюю рубашку, едва я ее сняла с себя, он у меня отобрал. И это в присутствии посторонних! Залил мне в уста незримую серу, так что я до сих пор чувствую ее вкус на губах. Он являлся всю ночь напролет в образе пламени. Со мною было, словно он это пламя мечет мне в рот. Являлся и в прочих обличьях, как чудовище с ужасными зубами, делая вид, что собирается меня вот-вот проглотить. Сие нагнало на меня великого страха. Было слышно, как раздается блеяние — то ли осла, то ли барана. Нередко он заводил разговоры о возвышенных предметах веры и приводил при этом места из Писания. У меня, однако, нет времени, чтобы Вам все написать.

VI. АГНЕС БЛАННБЕКИН. ЖИЗНЬ И ОТКРОВЕНИЯ

(Вена, между 1290 и 1315 гг.)

Ven. Agnetis Blannbekin Vita et Revelationes / Ed. R.P. B. Pez. Viennae: Apud P.C. Monach, 1731.

Глава XXXVII.

О крайней плоти (praeputium) Господа

Оная особа привыкла почти с сáмой юности, со страхом и в сугубой печали сердечной, оплакивать в день Обрезания кровь, потерянную Иисусом Христом, каковую Он соизволил в свое время, в начале Своего детства, излить. И сие она совершала тогда, когда с ней случилось уже названное откровение, когда она причащалась в день Обрезания.

Сострадая и плача, она принялась размышлять о крайней плоти Господней, где бы она могла быть. И вот она тотчас ощутила на языке у себя с великой сладостью малую кожицу вроде пленки яйца, каковую и проглотила. Но едва она кожицу проглотила, то вновь ощутила ее на языке со сладостью, как то было и прежде, и снова проглотила ее. Сие повторялось с нею не меньше сотни раз. Когда же она чувствовала кожицу, то пыталась потрогать ее пальцем. Едва она хотела сделать сие, оная кожица соскальзывала сама по себе книзу, в самую глотку. И ей было сказано, что крайняя плоть восстала из тлена вместе с Господом в день [Его] воскресения. Столь велика была сладость при сосании сей крайней плоти, что она чувствовала сладостное изменение во всех своих членах и в частях членов. В оном откровении она изнутри полнилась светом, так что могла созерцать себя всю насквозь.

Глава CXCV.

О стихе: «Сердце мое и плоть моя и т. д.»

Сие с ней случилось тоже в святую ночь Рождества. Когда во сне ее посетил Господь в благословениях Своей сладости, как сказано выше, то случилось, я говорю, что у нее разбухло все тело и вздулись все жилы. Она ощутила в душе великую сладостность духа, да и во всей своей плоти не меньшую сладостность, не похотливую, а целомудренную, и поняла, что с этими двумя наслаждениями, души и тела, не может сравниться, вообще, никакое удовольствие на земле и что под небом нет ничего, что ей могло бы понравиться по сравнению с той радостью, которой она была наполнена благодаря оным двум сладостям души и плоти. А я вспомнил стих: «Сердце мое и плоть моя восторгаются к Богу живому».

Однако во всем теле, в суставах членов своих она испытывала довольно сильную боль, хотя эта боль, сколь бы не была велика, побеждалась обилием уже упомянутого наслаждения и утешения. Сие с нею случалось также во всякую ночь, начиная от рождества Спасителя до октавы Богоявления, исключая ее. Вечером последнего дня перед самой октавой с нею случилось некоторое смущение и нетерпение. С тех пор разбухание и боль, радость и наслаждение более не повторялись.

Глава CXCVI.

О взаимной близости души оной девочки и Христа,

а равно о терпении

Когда у нее началось разбухание, она оказалась в экстазе, и в нем получила множество откровений. Ибо ей непрестанно являлось, что она имеет младенца Иисуса в утробе своей, словно в ночь Рождества. Пребывая в оном экстазе, она исполнилась сладости и любовной нежности к Возлюбленному [своему], и притом настолько великой, что ей показалось, она Его обнимает руками. И они разговаривали в ее утробе, впрочем, не слышимыми голосами, но духовным, умопостигаемым образом в близости и взаимном доверии, как бы беседуя друг с другом, причем она спрашивала, а Он отвечал.

Он ей отвечал умопостигаемым образом, как бы от уст к устам. И что Он ей открывал, то тотчас же представлял в виде образов, как это нередко случается в духовных видениях.

VII. ЭЛСБЕТ ФОН ОЙЕ. ОТКРОВЕНИЯ

(Цюрих, монастырь Отенбах (Ötenbach), до 1339 /1340 гг.)

Рукопись RH 159 городской библиотеки г. Цюрих; текст не опубликован. Автограф.

Аудиции (вербальные обращения Бога к Элсбет) стертые ею (самоцензура). Восстановлены в инфракрасном излучении:

«Я сосал из тебя то, что должен излить» [Aut. 22, 14–15]. «Если твой крест вытягивает твой мозг из тебя (entmerget), то он насыщает этим мозгом (merget) Меня» [Aut. 26, 8–9]. «Ты столь обильно напитала (hast gemerget) Меня излиянием своего мозга, что Я не могу [удержаться] и должен стремительно излиться в глубочайшее основание твоей души» [Aut. 27, 4–8]. «Мне желанно сосать сокровенные жилы твоей души» [Aut. 44, 2–5]. «Как Отец Мой естественным образом рождает Меня во всякое время из Своего отцовского сердца, так Моя божественная кровь во всякое время рождается сызнова и освежается в кровавой боли креста твоего» [Aut. 44, 6–11]. «Я желаю вечно сосать и наслаждаться мучительной скорбью креста твоего» [Aut. 50, 1–3]. «Дай же сосать Мне от креста твоего, и тогда чрез тебя изольется море Моего Божества» [Aut. 128, 16–17]. «Я жертвую твою кровь вместе с Собой за человеческий род» [Aut. 134, 4].

Пассажи, имеющиеся в автографе, но отвергнутые редактором-доминиканцем сер. XIV в., цензором и составителем «Книжицы жизни и откровений» Элсбет фон Ойе:

«Ты выдавила из Меня сочный Мой мозг подобием Моему Сыну» [Aut. 12, 5–7]. «Моя кровь цветет в тебе, а твоя кровь цветет во Мне» [Aut. 21, 2–3]. (Элсбет): «Я совлекла с себя крест по какой-то причине, но мне было сказано: “Ты отняла у себя канал истечения (din hinfliezinden kenel), по которому сосешь и тянешь Мой мозг из Меня в глубочайшее основание своей души”» [Aut. 56, 13–16]. «Я богат мозгом (margrich), Я в полной мере насыщу сухость твоего мозга. Твой крест сосет не твой мозг, он сосет Мой мозг» [Aut. 72, 2–6]. «Как Я от века сосал из сердца Отца Моего Мою божественную сущность и Мое естество, так и твой крест вытягивает из Меня сладостный мозг Моего естества» [Aut. 88, 8–12]. «Кровеносные вены креста твоего Я вскрою покрытыми кровью гвоздями креста Моего распятого Сына» [Aut. 98, 4–10]. «С игривой радостью сердца жажду Я во всякое время истечения крови твоей в глубочайшее основание Моего божественного естества» [Aut. 111, 13–15]. «Твой кровоточащий (blu^et giezzinde) крест сделал Меня источающим мозг (margiezzinde)» [Aut. 124, 8–9]. «Я изливаю в тебя мозг, а ты изливаешь в Меня кровь» [Aut. 131, 2–4].